19.11.2015

Почти перед самой Великой Отечественной войной в Верхневолжье был затеян гигантский по масштабам «эксперимент» над природой. Руками заключенных была построена плотина Рыбинского гидроузла, перегородившая Волгу и Шексну, и их же силами готовилось ложе будущего водохранилища. К середине 40-х годов под воду ушла гигантская территория — 400 000 квадратных километров. Тогда и возникла печально знаменитая «Русская Атлантида» — мертвый подводный мир затопленных деревень, лесов и лугов, церквей и погостов.

Этот край был славен лесами и рыбой, здесь располагались древние и богатые села, купеческие городки, плыл колокольный звон великих монастырских обителей. Именно здесь до появления рукотворного «моря» находилась северная граница среднерусских могучих дубрав, а поймы рек, бегущих в Волгу, цвели буйным луговым разнотравьем. Сохранились уникальные работы «отца» цветной фотографии Сергея Прокудина-Горского. На них — села и церкви, прибрежные городки, и знаменитая женская обитель — Леушинский монастырь, что был затоплен и стал ныне мелководным островом, одним из печальных символов Русской Атлантиды. А для того, чтобы отслеживать, как природа Верхневолжья неизбежно будет менять свой облик, в 1945 году был создан заповедник, названный в честь Чарлза Дарвина — ведь именно творец теории эволюции когда-то декларировал изменения всего живого под воздействием факторов среды. Дарвинский заповедник — лаборатория под открытым небом, изучала последствия и динамику экосистемных изменений, вызванных появлением самого большого в мире на тот момент искусственного водоема. Он в эти дни празднует 70 лет со времени своего основания.

Отмель с остатками строений Леушинского монастыря

 В те времена еще никто не оперировал понятием «экологическая катастрофа». Вода поднималась очень медленно — водохранилище начали заливать в 1941 году, но опасаясь того, что плотину могли разбомбить немцы, до конца войны воду не поднимали выше отметки в 92 метра — уровня Мертвого моря. В трудах заповедника зафиксирован период первых лет, когда только происходило заполнение ложа водохранилища. Когда лоси плавали от одного островка до другого, пытаясь добраться до большой земли, и погибали от истощения сил. Летопись исследований Дарвинского заповедника сохранила много уникальной информации о том, как развивались биоценозы затопленной земли, как сменяли друг друга растительные и животные сообщества. За 70 лет накоплен и обобщается поистине уникальный материал, и эти исследования продолжаются. Дарвинский заповедник всегда был знаменит своей большой наукой и выдающимися учеными — зоологами, ботаниками, гидробиологами. Научная работа была частью их жизни, и неразрывно связана с заповедником.

Кандидат биологических наук Андрей Вячеславович Кузнецов, в недавнем прошлом — директор Дарвинского заповедника, рассказывает, например, о времени, когда затопленные леса оставались еще живыми, стоя на корню в воде, и по весне даже покрывались листвой. Как писали ученые заповедника, «несмотря на свой мрачный вид, сначала эти леса были полны жизни». Между стволов развивалась пышная водная растительность, там кишела рыба, беспозвоночные, околоводные птицы. Стаи до 100 000 уток садились в затопленные леса. А исследователи плавали в них на лодках. Дальше, с ходом времени, леса гибли и разрушались.

Андрей Кузнецов познакомил нас с уникальным исследованием, восстановлением облика утраченной живой природы Молого-Шекснинского междуречья по архивным трудам уже почти забытой экспедиции, которые дают исчерпывающее представление о том, что скрыто сейчас водами искусственного моря.

Почему вам так важно было знать, что именно скрылось там, под водой?

Данные о природе Междуречья до затопления — это временной срез, это точка отсчета произошедших изменений. Ведь мы поныне изучаем изменения природы, вызванные появлением рукотворного водоема. В известных нам опубликованных материалах содержалась научная информация о растительности и почвах Междуречья без привязки к конкретным его частям, а мы хотели иметь описания конкретных участков и территорий. И поиск этой информации мы начали в трудах работавшей здесь Волжско-Камской экспедиции Академии наук СССР.

— Сейчас про эту экспедицию мало кто помнит?

Знают специалисты. В Академии наук в те времена было подразделение, называвшееся СОПС — Совет по производительным силам Советского Союза. В его составе был целый ряд экспедиций. Алтайская, Киргизская, Туркменская, и в том числе была Волжско-Камская. Она работала с 1933 по 1935 год. Ее задачей было как раз — изучить, что уйдет под воду, что мы потеряем в результате затопления Рыбинского моря.

— Все-таки руководство страны интересовало, что мы потеряем?

Конечно. Тогда к этому подходили очень серьезно, обращались к Академии наук, привлекали ведущих ученых, которые проводили серьезный анализ, в отличие, может быть и от сегодняшних дней. В ее составе было 2 отряда — почвенный и геоботанический. В ней работали настоящие большие ученые, авторы книг и учебников. Почвенный отряд возглавлял научный сотрудник Почвенного института им. В.В. Докучаева, впоследствии профессор Алексей Андреевич Роде (1896-1979), известный почвовед, автор ряда учебников и книг по почвоведению. Геоботанический отряд возглавлял Александр Петрович Шенников (1888-1962), профессор, заведующий отделом лугов и пастбищ Ботанического института АН СССР, член-корреспондент Академии наук, один из основателей научного луговодства, ставший впоследствии директором Академической «Папанинской» биостанции Борок. Леса и болота Междуречья обследовал доцент Александр Александрович Корчагин (1900-1977), впоследствии профессор, заведующий кафедрой ботанической географии Ленинградского университета.

Слева направо: А.А.Роде; А.П.Шенников; А.М.Леонтьев

Описание растительности долины и поймы реки Шексны выполнил Алексей Михайлович Леонтьев (1898-1970), ученик А.П. Шенникова, кандидат биологических наук, впоследствии заместитель директора по научно-исследовательской работе Дарвинского государственного заповедника (с 1954 по 1970 год).

Была еще ихтиологическая экспедиция — мы нашли ее данные. Это была экспедиция ГосНИОРХа, она занималась только водными ресурсами — рыбой, гидробионтами, водной и околоводной растительностью. Мы нашли ссылки на работу Ихтиологической экспедиции, изучавшей водоемы Междуречья в эти же годы, но до некоторых пор не знали состав ее участников и организаторов. Ее возглавлял профессор Мефодий Иосифович Тихий. Причем я был уверен, что он погиб во время репрессий — а оказалось — нет, он благополучно дожил свой век. У него были такие острые критические статьи по поводу, например, Куйбышевского водохранилища, просто разгромные для того времени. И — тем не менее. Партия сказала — человек спорил. И никто ему ничего не сделал, как ни странно. Видимо, он был очень ценный специалист и мог позволить себе иметь свое мнение.

Специалисты геоботанического отряда на пароходе (в центре — А.А.Корчагин); М.И.Тихий

Мы предполагали, что именно в отчетах этих экспедиций могут содержаться конкретные описания природы Междуречья, имеющие большую ценность. Первоначальный материал был очень скуден. Мы знали самые общие вещи. Часть материалов почвенного отряда была опубликована, и эта работа у нас есть. А геоботаники и ихтиологи все оставили в архивах.

— И как же в ваши руки попали эти бесценные отчеты?

Это целая детективная история. В одной из работ Леонтьева упоминается, что материалы Волжско-Камской экспедиции имеются в библиотеке БИНа — Ботанического института РАН в Санкт-Петербурге. Всего одна маленькая ссылочка! И я начал обзванивать коллег, списываться с ними по интернету. Я связался с ними, поехал в БИН и в ГосНИОРХ. В ГосНиОРХе я нашел неопубликованные тома отчетов Ихтиологической экспедиции.

Вот, посмотрите, как выглядят материалы отчетов. Это был колоссальный объем, тома, переплетенные в книги. Это не возьмет ни один сканер, это печаталось на разбитых печатных машинках под копирку. Несколько дней я переснимал страницы этих томов фотоаппаратом. Вот что получилось. И потом вручную все это набивалось на компьютере.

— А как в ваших руках оказались эти карты?

Мы целенаправленно их искали. Мне очень нужны были карты. А карт не было нигде. И там, в БИНе — тоже не было. Видно, НКВД еще тогда все изъяло. Я обращался в музеи. А оказалось, что карты сохранились у правопреемника Волгостроя, — организации, занимавшейся строительством плотины и водохранилища, — корпорации РусГидро! Мы с ними работаем по некоторым проектам, они выделяли деньги заповеднику на экотропу, на вольеры для передержки птиц. И вот однажды я им просто в разговоре сказал — что вот, ищем эти карты. А они мне говорят — «Ой, у нас этих карт великое множество!»

— Те самые карты? Они оказались рассекречены?

Да! Они хотели отдать их в Музей Мологи в Рыбинске. А музею понадобилось всего несколько штук в экспозицию. Так что они нам все просто отдали. Мы оказались хозяевами совершенно уникального бесценного исходного материала. Он и научный, и исторический одновременно. Вот на карте красными линиями обозначены их профили. Они закладывали их поперек долины, поперек Шексны, Мологи и Яны. Было 4 главных профиля. Они были очень и очень подробными. Раз в 100 метров они делали почвенный разрез и описывали геоботаническую площадку.

Карта растительности; почвенная карта

— Это капитальная серьезная работа.

Серьезнейшая! Причем большая часть его так и не опубликована. Вот схема растительности. Наш Борок стоит на песчаном дюнном комплексе. На дюнах растут сосны. Это такие же песчаные дюны, как на Балтике или Онежском озере. Откуда они взялись — ведь водохранилище образовано недавно? А это древние дюны! С тех пор, как здесь было Молого-Шекснинское озеро, существовавшее несколько тысяч лет после того, как растаял Валдайский ледник. На основании этих карт и разрезов мы можем представить себе, как выглядел бы ландшафт, если бы мы пошли на «экскурсию» по нынешнему дну моря, спустившись с наших песчаных дюн. На этих дюнах до затопления росли сосновые боры-беломошники. Дальше, ниже они сменялись зеленомошными, долгомошными и травными лесами. И дальше шел западинно-грядовый рельеф речной поймы. На грядах росли дубравы, а в западинах — черноольшаники. Наш заповедный полуостров — низкий, пологий, водораздельный — это конус выноса древних рек.

А вот виртуальная экскурсия еще по одному профилю, который сегодня лежит на дне морском. От села Яна мы шли бы от водораздела к реке Мологе до села Борисоглеб. Мы шли бы через сфагновые леса водораздела Мологи и Шексны, потом — через белоусовые пустоши. Далее шла пашня у д. Казановская и озеро Казановское. Потом — низинные осоковые болота в пойме реки Яна, правый берег реки был тоже распахан. А потом — через долгомошные еловые и смешанные леса мы попали бы в светлые дубравы на берегу оз. Язино, берега которого заросли зарослями канареечника и осоки…

— Удивительно!

Если бы мы плыли на катере, я мог бы довольно точно сказать, что находится под нами — какие сосняки, дубравы, луга и болота. И конечно — деревни, с домиками, улицами, церквями, пашнями… Вот эти фотографии сосняков и дубрав, мочажинно-гребнистых речных долин — это конечно не того времени фото. А просто есть сходные формы рельефа и типы растительных сообществ — неподалеку отсюда, на Оке, например. С ними этот подводный мир выглядит особенно наглядно. И все это мы знаем теперь благодаря трудам этой экспедиции, о которой уже помнят только отдельные специалисты.

— И для того, чтобы составить эти маршруты, вы проработали все эти тома отчетов и рулоны карт?

Отчеты у меня переняты все. Шесть толстых томов спрофилями на кальке. Архив очень большой. Три года я этим занимаюсь, но конца еще не видно. Карты Волгостроя мне достались только в прошлом году. Русская Атлантида на дне Рыбинского моря с каждым годом становится все дальше от нас, погружаясь в реку времени. Мы должны сохранить образ этой земли, тем более что он запечатлен в отчетах и материалах экспедиций 30-х годов.

Беседовала Е.Головина

Источник: http://scientificrussia.ru/articles/ekskursiya-po-russkoj-atlantide